Я вновь возвращаюсь к вопросу о «белогвардейской идеологии». Вернее, о фактическом отсутствии таковой.

Ведь нельзя же считать «непредрешение» адекватной политической программой, в условиях Гражданской войны и обострения социальных отношений.

Но проблема в том, что только «непредрешение» заставляло разнообразных противников большевиков «пока шагать вместе в одном направлении».

При этом, далеко не всех противников большевиков: белые так и не смогли повести за собой недовольные крестьянские массы, они не справились с этой «стихией». С национальными окраинами и, частично, эсерами — фактически происходили вооруженные столкновения.

И вот это нужно вновь и вновь отмечать: «социальный рейтинг» монархии в целом и Романовых в частности находился «на дне». Что признают и те историки, что стоят на резко антикоммунистических позициях:

«Результаты выборов в Учредительное Собрание однозначно свидетельствуют о практически безраздельном эсеровском влиянии в деревне.

Именно на это обстоятельство (а не на мифические монархические симпатии, об отсутствии которых современники хорошо знали) и были вынуждены ориентироваться белые вожди, боясь оттолкнуть крестьянство.

Чисто крестьянских восстаний было великое множество, но ни одно сколько-нибудь заметное движение не происходило под монархическим лозунгом. Даже Тамбовское, Западносибирское и Кронштадтское восстания шли под совсем иными.

Непредрешенческая позиция, хотя и была теоретически ущербна, в этих условиях представлялась единственно возможной...» (с) С. В. Волков. Белое Движение и Императорский Дом.

Иными словами, монархия не могла стать объединяющим фактором для антибольшевистских сил.

Хотя в «боевом ядре белого движения» было немало откровенных реставраторов, предпринимавших в конце Гражданской войны попытки «свернуть вправо» (Унгерн, Дитерихс... Дроздовский не дожил).

Но попытки эти являлись разрозненными и в чем-то даже «маргинальными» именно что в белой среде. Офицеры больше тосковали по «старым порядкам в армии», когда солдаты их слушались. Нередко эта «тоска по потерянной России» приобретала характер пьяных выходок.

Основные лидеры белого движения (от Корнилова и Деникина до Колчака и Врангеля) видели негативный эффект от таких «закидонов», официально старались отмежеваться от своих же «царебожников».

Вот, скажем, Верховный правитель А. В. Колчак вообще называл монархистов и атаманов «правыми большевиками». Правда, их и не трогали, не запрещали и не ограничивали власть таких атаманов и полевых командиров.

Чем пользовались не только большевики, но и вообще левые: мол, смотрите, эти генеральчики нам хотят царя опять на шею посадить.

И правда, мы не знаем, как бы себя повели белогвардейцы, если бы одержали более внушительные успехи.

На мой взгляд — пошли бы по пути дальнейшего развития военной диктатуры. Ведь монархисты как таковые не создали в годы Гражданской какой-то значимой политической силы.

Более того, не было единого мнения и по поводу кандидата на российский престол. И даже самые «последовательные» монархисты понимали, что нет под рукой личности, соответствующей масштабам событий.

Тут я вновь вспоминаю о событиях в Венгрии и Испании, где победили «аналоги белогвардейцев» (но с куда более заметной поддержкой внешних сил). И Франко, и Хорти почему-то не стали «сдавать бразды правления» каким-то царственным принцам.

Есть и ещё один момент: с точки зрения «убежденного монархиста-легитимиста» все стороны Гражданской войны были «революционерами». Даже самые консервативные белогвардейцы уже успели побыть «февралистами». Основатели Добрармии, Л. Г. Корнилов и М. В. Алексеев — так и вовсе арестовывали бывшего царя и его семью.

Так что самые убежденные радикальные монархисты называли А. И. Деникина «розовым», а Л. Г. Корнилова — «красным».

Но тот же А. И. Деникин отмечал, что «налет монархизма» касался только узкой прослойки белого офицерства. Крестьяне же или даже казаки и слышать не хотели о какой-то там монархии.

Можно ещё вспомнить прогерманских белых (в 1918 году на немецкие деньги было создано несколько белых армий — Южная, Астраханская, Западная Добровольческая и Псковский корпус), которые открыто носились с монархическими лозунгами.

Эти царисты сперва никаких особых военных успехов не добились, больше воюя с припасами в тылу (об этом много тот же П. Н. Краснов писал, он тоже в эти формирования вложился). А потом они дружно перебежали к антантовским белым, когда в Германии кайзер закончился.

Иными словами, сам монархический лозунг в массах отклика не находил. Провозглашение такового грозило расколом и так раскалывавшегося там и тут антибольшевистского движения. Здесь белогвардейцам хватило ума это понять.

В эмиграции о монархии стали кричать чаще, так как за рубежом оказалось много консерваторов (часть из которых уклонилась от участия в Гражданской). Оторванные от остального народа окончательно, они могли собирать свои съезды, писать оды монархии и выяснять, кто тут нынче царь...

С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, ставьте лайки, смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте, смотрите видео на моем You Tube канале. Недавно я завел телеграм-канал, тоже приглашаю всех!